Одноактная пьеса Ю.Олеши «Слово и дело» с жанровым подзаголовком «агитационно-сатирическое представление на тему помощи голодающим» была обнаружена мной в машинописи в Киеве в Книжной палате Украины. Пьеса была написана для массовой «Серии агит-прод- налога и борьбы с голодом». На титульной странице машинописи значится: Харьков, 1922. Рукопись принята к печати в ж. «Зеркало» (Миннеаполис).
Это произведение не попадало в поле зрения олешеведов. Цель нашего доклада ввести агитпьесу в контекст раннего творчества писателя.
Пьеса «Слово и дело» относится к харьковскому периоду творчества Олеши (1921-1922). Олешу перевели из Одессы в Харьков на штатную работу в Укросту (Укр. отделение российского телеграфного агенства) для «укрепления пропагандистского сектора». Это назначение явилось продолжением работы в Одукросте, где Олеша писал политические стихи и текстовки к плакатам, листовкам и «Окнам», подражая своему кумиру Маяковскому. Агитационные стихи Олеши значительно уступали его ранним опытам в лирике, навеянным традициями серебряного века. Покинув Одессу, Олеша к стихотворной лирике никогда не возвращался.
Об искренней жажде Олеши служить новому советскому строю свидетельствует тот факт, что он решительно отказался уехать с родителями в Гродно, когда они в период работы сына в Харькове получили разрешение для эмиграции в Польшу.
В 1921 Олеша написал в Харькове «агит-лубок» «Сапожки панские – мешки пролетарские». Несмотря на то, что Госиздат Украины издал пьесу тиражом 2000 экземпляров, она на долгие годы была отправлена в спецхран Книжной палаты Украины. Цензурный запрет этой пьесы был первым вмешательством большевистской власти в литературную судьбу Олеши.
«Слово и дело» было написано Олешей по пропагандистским рецептам. Острие сатиры направлено против антипатичной большевикам т. н. «старой интеллигенции» (Попа, Учёного, Актёра, Трёх спецов, Барышни и её Молодого человека), а также против только что временно реанимированных буржуа («красных купцов»-нэпманов). Каждый их этих персонажей Олеши – тип-обобщение. Вспомним, что к гротескно-ироническому изображению социальных типажей из «бывших» хозяев российской жизни обратился Блок в «Двенадцати», Маяковский в «Мистерии-буфф». В пьесе Олеши интеллигенция вместо экстренной помощи голодающим детям предаётся пустым словопрениям. Выполняя «соцзаказ», Олеше явно хотелось написать так, чтобы угодить власти, ведь «Слову и делу» предстояло пройти через тех же цензоров Госиздата, которые отвергли его предыдущую пьесу «Сапожки панские...».
Плакатно изображены в пьесе положительные персонажи. Их речь не индивидуализирована, слова и реплики трафаретны. Забирая детей в семьи, Работница и Рабочий солидарны в своих поступках: «Да здравствует труд для помощи голодающим!» – последняя фраза-лозунг, которую произносит Рабочий в финале пьесы.
«Слово и дело» на было востребовано. Возможно, дворянин по происхождению, сын эмигрантов, предыдущая пьеса которого была отвергнута цензурой, более не внушал доверия.
В том же 1922 Олеша параллельно с пьесой «Слово и дело» опубликовал в харьковской газете не пропагандистскую, а подлинно художественную новеллу «Ангел», по своей трагической выразительности сравнимую с лучшими новеллами советских писателей о гражданской войне. Впервые с тех пор её перепечатали только в 1967. Возможность, фактически одновременного, создания Олешей столь разных произведений заставляет нас предположить, что писателю представлялось возможным разделение творчества на утилитарно-функциональное (на потребу агитпропа, для просвещения необразованных масс) и на эстетически утонченное, диктуемое вдохновением и подлинной литературной мерой. Для времени тоталитазима окажется приемлемым первое, но ненужным и даже гонимым второе. Драма писателя только зарождалась.